Светлана ПЕТРОВА

Говорит ли Мадам Яга по‑французски?

Слово фольклор, которым часто обозначают понятие «устное народное творчество», произошло от соединения двух английских слов: folk – народ и lore – мудрость. Фольклор определяют как наиболее подвижную, изменяющуюся форму искусства, которая впитала в себя мудрость того народа, который его создает. На примере сказки, одного из жанров фольклора, мы видим, насколько ее содержание со временем претерпевало изменения. С одной стороны, это было связано с историей. Экономическая и политическая жизнь страны находила отражение в сказке, появлялись новые предметы быта, новые персонажи. Особую роль сыграли и такие эпохальные события, как освоение письменности и принятие христианства на Руси. С другой стороны, сказки были связаны с ролью исполнителя – рассказчика. Как любой актер (нельзя забывать, что устное народное творчество – это некоторая форма, которой присущи все атрибуты театра: актеры, зрители, сценическая постановка), исполнитель оттачивал свое мастерство. Повествуя о событиях и героях, сказитель живо реагировал на отношение своей аудитории и тут же вносил поправки в свое повествование.

Но подвижность, изменяемость сказки почти не затрагивала глубинной ее сути. Чем дальше историческое прошлое, тем важнее для народа коллективное, а не индивидуальное знание о мире. Это знание должно было быть сохранено и преумножено. В сказке находил отражение весь свод правил жизни народа. Он передавался из поколения к поколению, формировал представление обо всех сторонах жизни, учил жить в единстве с природой, советовал, предостерегал, наказывал. Таким образом, можно утверждать, что сказка создавалась народом для своего народа (в данном случае, русским народом для русского народа).

Перенесение сказки¹ на любую чуждую ей почву, которая ее не родила и не вскормила, неизменно ведет к искажению глубинного смысла повествования. Сказка утрачивает, прежде всего, свою связь с традициями и обрядами, но при этом сохраняются и утрируются внешние атрибуты: персонажи, предметы быта, одежды, окружающая природа и т.д. Нарушения во многом связаны и с тем, что при переводе неизбежно теряется богатство русского языка, который аккумулирует в себе множество нюансов, мало понятных, а часто и чуждых носителю другой культуры. Язык перевода, приспосабливая сказку к новым условиям бытования, заменяет культурные ценности своими, доступными и привычными новому читателю. Поэтому уже на этапе перевода или адаптации сказка теряет свои корни, в нее вносятся изменения, сокращения, она становится все более «безликой», сделанной «на заказ» для данного общества и данного исторического периода. Из народной она вольно (адаптация) или невольно (перевод) превращается в авторскую сказку.

Сказка еще более видоизменяется на этапе иллюстрирования. Классическая школа российской иллюстрации требует неукоснительного соблюдения правила: «что написано, то и рисую», – а также предварительного изучения всех возможных источников: от древнерусских текстов до работ русских иллюстраторов предыдущих столетий. Такое, несколько «окостенелое» отношение к иллюстрации, ее зависимость от предыдущего опыта мешает развитию в России авторской книги² , но помогает сохранить традиции русского фольклора. «Вольное» отношение европейских художников к сочетанию рисунка и текста дает неожиданные решения авторской книги: иллюстративный ряд приобретает самостоятельную, а иногда и основную ценность. Но параллельное повествование иллюстратора, часто лишь отдаленно связанное с текстом, наносит невосполнимый ущерб сказке (в данном случае русской). Художник вносит свое, европейское мировоззрение, имеющее мало общего с традициями русского народа. При этом, естественно, иллюстратор имеет некоторый набор стереотипов, представляющих мешанину разных эпох. Стереотипы переносятся на бумагу, закрепляются в сознании читателя, а затем дублируются и «совершенствуются» следующим поколением художников. Таким образом, сказка, аккумулируя стереотипы разных поколений, превращается в «гражданина мира», где только по экзотическим именам, чужой природе или необычной архитектуре можно догадаться, где происходит действие. Сказка, а вместе с ней и ее герои становятся «своими»: понятными, близкими, а утрированная экзотика заставляет твердо верить в то, что читатель приобщается к чужой культуре и ее ценностям. Примером может служить сказка о Бабе Яге, которую не перестают рассказывать детям на различных языках мира.

В чем же заблуждается несколько поколений франкоязычных читателей, хорошо знакомых с таким, как они полагают, «родным» персонажем русской народной сказки – Бабой Ягой?

Заблуждение первое

Баба Яга - отрицательный персонаж

В 1855-1863 году в России вышел сборник в восьми выпусках «Народные русские сказки», куда вошли сказки, заботливо собранные Александром Афанасьевым. Именно с переводом или адаптацией некоторых из них знаком европейский читатель. Другие собиратели русского фольклора, особенно советского периода, почти неизвестны и, в целом, малоинтересны западному издателю. Но даже на примере сборника Афанасьева, в котором собрано более 600 сказок (из них около трети с участием Бабы Яги или ее прототипов), можно утверждать, что образ Бабы Яги, злобной колдуньи, был характерен для многих, но далеко не для всех народных сказок. Сказка «Баба Яга», наиболее известная европейскому читателю, – это лишь фрагмент, выдернутый из контекста, это – фраза из диалога, который имеет и начало, и продолжение. Контекстом или диалогом в этом случае выступает целый ряд сказок, известных русскому ребенку с младенчества. В них Баба Яга предстает в несколько ином свете – «знакомой незнакомкой»

Европейскому читателю, привыкшему считать Бабу Ягу «своим», пусть и не очень любимым персонажем, не известно, что первозданный, мифический облик Бабы Яги – это не столько страшное или злое существо, сколько справедливая и ревнивая хранительница сил природы. А образ лесной Яги – колдуньи восходит к древнейшим представлениям о Великой Матери мира – хозяйки зверей, прародительнице всего живого, ведающей судьбами людей и наделяющей шаманов их сверхъестественной силой. Лишь в более поздний период, с приходом христианства, некогда могущественная богиня царства мертвых, хранительница ключей от солнца, повелительница ветров, грома и молнии превратилась в ведьму: уродливую, злобную старуху с «дурным» характером. Запрещение язычества и переход от матриархата к патриархату наделили некогда уважаемое существо – Ягу отрицательными чертами людоедки, похитительницы детей, злой воительницы, беспощадной к жертвам. Но, лишившись своего прежнего могущества, Баба Яга сохранила за собой многие права и обязанности высшего божества, что определило ее двойственную природу в русских народных сказках. Отныне «душевные метания» между добром и злом будут преследовать не только Бабу Ягу, но и ее помощников: Гусей-Лебедей, Кота Баюна, Лешего и т.д.

Заблуждение второе

Это странно-страшное имя – Бaba Yaga

Вряд ли мама-папа, бабушка-дедушка, когда читают своему французскому ребенку книжку о Бабе Яге, задумываются над тем, что означает ее имя³. Правда, если разобрать этимологию слов Баба и Яга, можно попытаться объяснить на бытовом уровне характер персонажа. В сказках герои как отрицательные, так и положительные часто носят сложные, обычно двойные имена. Русский фольклор не исключение: Кощей Бессмертный, Змей Горыныч, Иван Дурак или Иванушка Дурачок, Василиса Прекрасная и т.д. Разница, пожалуй, только в эмоциональной и смысловой насыщенности (одно из имен является именем собственным, другое дает основную, очень точную характеристику герою), да в наличии некоторой «загадки», «подвоха» русских сказочных имен⁴.

Яга, скорее всего, имя собственное. Г и Щ – не самые благозвучные буквы кириллицы, поэтому «Яга» звучит также «нежно» как «Кощей». Считается, что в славянской мифологии Баба-Яга входила в круг божеств, ведущих свою родословную от змеи, и «Яга» - это видоизмененное слово «Змея». По аналогии с любым отрицательным персонажем, с именем Яга должно ассоциироваться имя Злая, Жестокая, но нет, она... Баба. Бабой называют дети и взрослые своих бабушек: Баба Настя, Баба Валя. Заметьте – это почтительное имя, но одновременно и свое, домашнее. Роль Бабы или Бабушки в русской семье издавна была огромна: бабушка часто живет в одной семье с маленькими детьми, являясь строгим воспитателем и мудрым советчиком. Таким образом, Баба Яга воспринимается русским читателем не только суровой «Ягой», но и доброй «Бабушкой»⁵.

Если обратиться к русскому фольклору, то мы также найдем подтверждение тому, что Баба Яга не так страшна, как кажется на первый взгляд⁶. С развитием культа предков при патриархальном строе на образ Бабы Яги были перенесены черты, присущие семейным духам-покровителям. Развитие семейной общины привело к возникновению культа домашнего очага. Ягу народное сознание стало связывать с кухней, очагом. Баба Яга «возлежит на печи, на девятом кирпичи», разъезжает по белу свету в ступе или на помеле, пестом подпирается⁷. В доме она прядет⁸, сидя на брусу, а также колдует около печи. Таким образом, потеряв свое былое величие, Баба Яга становится «ближе к народу», приобретая черты хранительницы, «берегини» рода, традиций и околодомашнего пространства.

Заблуждение третье

Баба Яга – главная злодейка

Из всего огромного количества сказок с участием Бабы Яги лишь в нескольких она является одним из главных героев повествования и вынесена в название. Как правило, в русском фольклоре она – лишь один из второстепенных персонажей. Почему же Баба Яга, с точки зрения создателя (русского народа), играет второстепенную роль? Скорее всего, потому, что она не олицетворяет собой ни абсолютное зло, ни абсолютное добро, поэтому не может быть главной героиней повествования. Потеряв свою безраздельную власть, Баба Яга стала орудием в руках более могущественных сил⁹. Но, несмотря на то, что Яга не имеет права называться главной героиней, ее значение в русских народных сказках огромно. В них она олицетворяет собой «порядок вещей», некую «жестокую справедливость жизни», связанную с крестьянским бытом.

Сказка возникла из мировоззрения крестьянина-земледельца, для которого существовали «правила поведения» как дома (внутрисемейная мораль), так и вне дома (отношения с враждебным миром природы). Поэтому в сказке нашли отражение веками оттачиваемые нормы правовых и иных отношений, которые были возведены в культ и стали называться добродетелями. Человек был уверен, что в чужом, грозном мире его жизнь и смерть ставятся в прямую зависимость от его нравственности или безнравственности. А кому как не Бабе Яге, «разжалованной» богине смерти, сохранившей мудрость и часть своего могущества, живущей отныне рядом с человеком, не помочь и не научить его «уму-разуму».

Заблуждение четвертое

Баба Яга не Пэр Ноэль, подарков не дарит

В русском фольклоре у Бабы Яги и Деда Мороза много общего (одно то, что их называют Бабой и Дедом, говорит о многом). В сказках они выполняют одинаковые функции поощрения и наказания. Но с установлением патриархата женское божество смерти – Баба Яга «уступило» власть мужскому прототипу, владыке холода (смерти)– Деду Морозу или Морозко, который сохранил за собой все положительные черты божества. Культ женского предка сменился культом предка по мужской линии¹⁰. Но если у славян поощрение или справедливое наказание выполняется одним и тем же персонажем, то у французов эти обязанности поделены между двумя «Дедами Морозами»: Пэр Ноэлем – добрым и Фуэтаром – злым. Так что Баба Яга, действительно, сродни Пэр Ноэлю, и подарки дарить обязана «по статусу», как, впрочем, и «награждать розгами».

Герои, как положительные, так и отрицательные, подвергаются испытанию, после которого Баба Яга решает, какими подарками «одарить» героя. Испытания могут быть различными, но они всегда были связаны с идеалами русского крестьянина. Если сказка «мужская», то есть герой – взрослый мужчина, испытывались ум и смекалка (загадывание загадок), при этом хитрость в сказке не только не осуждалась, но и приветствовалась. Мужчина должен был быть ловким и стойким, уметь сопротивляться соблазнам жизни. Для проверки героя у Бабы Яга были под рукой верные помощники: Кот Баюн, русалки, Леший, Водяной, Кикимора.

Баба Яга испытывает и одаривает не только героя-юношу, но и героя-девушку. Если сказка «женская», то испытания носят характер домашних работ: убрать постель, взбить перину, наносить воды, истопить печь, приготовить обед и т.д. Если девушка проходит испытание хозяйственных способностей, столь важных в крестьянском быту, то сказка заканчивается ее награждением и возвращением домой. Дары в этих случаях не носят волшебного характера¹¹, а представляют собой материальное богатство. Одновременно Баба Яга проверяет и моральные устои героя, вне зависимости, мужчина он или женщина. При этом не имеет значения и социальное происхождение героя: он может быть крестьянским сыном или царевичем, и тот и другой подвергаются одинаковым испытаниям. Моральные качества героя проверяются тогда, когда Баба Яга дает непосильную работу и ему необходимо приобрести помощников.

Заблуждение пятое

Баба Яга – обычная ведьма

«...На печке лежит баба-яга, костяная нога из угла в угол, нос в потолок врос».

В русских сказках часто подчеркивается огромность Бабы Яги, которая занимает собой всю избу. Но не Баба-Яга большого размера – это избушка для нее мала. Многие исследователи считают, что избушка Бабы-Яги – это гроб, а сама Баба-Яга – мертвец. Костяная нога также связана как с животной природой Бабы-Яги, так и с ее человеческим обликом. Переходную ступень от животного к человеку составляет человек с животной ногой (например, Фавн). Но Яга настолько прочно связана с образом смерти, что эта животная нога сменяется костяной ногой, т.е. ногой мертвеца или скелета. Подтверждает это и тот факт, что Яга редко ходит: все больше летает или лежит. Генеалогически образ менялся следующим образом: первобытная эпоха – змея (олицетворение смерти); доисторическая эпоха – Баба Яга однонога (славянская богиня смерти); новое время – Баба Яга – костяная нога.

Говоря об огромности Бабы-Яги, подразумевают и ее значительность. Баба Яга – это не просто мертвец, это покойная родоначальница. Людям далекого прошлого именно таким представлялось загробное бытие их умерших предков. Считалось, уйдя из жизни, она покровительствует своему роду племени. Ее память чтили и тем самым думали, что заручаются ее поддержкой. Вот почему Баба-Яга оказывает героям сказок помощь, дает им добрые советы, взамен лишь требует одного – почитания, уважения. Близость к тотему объясняет, почему Баба Яга всегда называет себя родственницей герою: тетушкой, тещей, сестрой матери или мачехи. Имеется в виду не прямое, а тотемное родство всегда со стороны матери (отголосок матриархата, когда родство велось не по мужской, а по женской линии, и женщина занимала господствующее положение).

Заблуждение шестое

Баба Яга – живет в своем загородном доме

«...Дремучий лес, а в лесу на поляне стояла избушка на курьих ножках... Забор вокруг избы из человеческих костей, на заборе торчат черепа людские с глазами, вместо верей у ворот – ноги человечьи, вместо запоров – руки, вместо замка – рот с острыми зубами».

В Древней Руси покойников сжигали, пепел собирали в сосуд и уносили в чащу, где стоял маленький домик, «дом мертвых», в нем оставляли сосуд с прахом. Не трудно догадаться, что такие избушки стали прообразом жилья Бабы Яги. По еще более древнему обычаю, прах покойников хоронили на деревьях или на помосте (так называемое воздушное погребение). Помост стоял на четырех столбах. В сказках четыре столба превратились сначала в четыре куриные ноги, а затем их количество сократилось до пары. Таким образом, Баба Яга связывалась в народном воображении со смертью и обрядом погребения.

В сказках у избушки Бабы Яги есть особое предназначение: служить сторожевой заставой на границе между миром людей и миром мертвых. Так как мир мертвых был нераздельно связан с миром животных, неудивительно, что сторожит границу привратница, повелительница зверей и птиц, проводница во враждебный человеку мир. Сама Яга также обладает способностью обращаться в разных птиц и зверей¹². Избушка, как и сама Баба Яга, носит зооморфные черты. Это одновременно и жилище зверя, и сам зверь, который «вкруг себя поворачивается» «на курьих ногах», и жилище человека – «изба».

Во всех сказках с участием Бабы Яги есть два типа положительных героев: герой-жертва и герой-искатель. Если герой-жертва должен войти в избушку и вернуться невредимым в мир людей, желательно с подарками, то герой-искатель должен не только получить подарки, но и пройти через избушку в мир животных или мир мертвых в поисках своего благополучия. Именно поэтому герой-искатель должен повернуть избушку¹³. Очевидно, избушка стоит на какой-то невидимой или видимой грани, через которую невозможно перешагнуть. Попасть за эту грань можно только через (сквозь) избушку. Но за черту герой попадет не раньше, чем будет подвергнут допросу и испытанию: может ли он следовать дальше? Собственно, первое испытание – это умение повернуть избушку «к лесу задом, к себе передом», а значит и подтверждение своего тотемного «родства» по отношению к Бабе Яге. Ведь для того, чтобы войти в избушку, герой-искатель произносит заклинание и совершает магический обряд - дует на избушку; знание этих действий ему достается от матери «...по старому присловию, по мамкину сказанию...»

Образ избушки Бабы Яги связан не только с обрядом похорон, но и с обрядом инициации – посвящения юношей в охотники. Инициацией руководила женщина-«ведунья» (Баба Яга?) или дедушка - «лесовой» (Леший?). Юноша «умирал» для племени, чтобы родиться воином и охотником. Одновременно его приобщали к священным тайнам племени, обучали танцам и пению – действиям серьезным и нужным для исполнения обрядов. Вход в избушку для посвящения напоминал пасть животного с острыми зубами. Юноша должен был быть проглочен чудовищем, что означало «сражение с животным». В процессе обучения юношу могли и истязать, например, отрубить палец или вырвать зуб. Со временем истязания стали просто изображать, как в спектакле. Испытуемого могли «сжигать», «варить», «жарить», а потом «воскрешали». Воскресший получал новое имя и считал, как все его племя, что он, в самом деле, умер и воскрес.

Заблуждение седьмое

Баба Яга откармливает героя... на убой

Это утверждение верно, но только в отношении к детям, не достигшим половой зрелости. Даже злые мачехи отправляют своих падчериц к Бабе Яге только тогда, когда те становятся взрослыми и готовы пройти испытание или погибнуть. В случаях с детьми Баба Яга выполняет только функцию наказания. «Свод правил» гласил, что детям не следует далеко отходить от дома, остерегаться чужаков и слушаться во всем родителей. Девочка из сказки «Гуси-лебеди» заигралась, не уследила за братом, ослушалась взрослых и теперь ей предстоит нелегкая задача – вернуть брата, а заодно и научиться послушанию.

Правда, сказки заканчиваются всегда благополучно. Малолетние дети спасаются, иногда засовывая Бабу Ягу в печь. Расправа над Бабой Ягой – это не только своеобразная форма протеста против жестокого обряда инициации, который ощущается как проклятый, но такой акт сожжения носит и «педагогический», воспитательный характер: убивая свою Бабу Ягу, славяне убивают страх перед смертью.

Совсем иначе у Бабы Яги складываются отношения со взрослым населением, которое к ней приходит «дело пытать, аль от дела лытать». Правда, Баба Яга не любит, когда тревожат ее покой, грозится умертвить героя. Кроме того, если герой отлынивает от дел, он, несомненно, заслуживает справедливого наказания. Но в ответ на просьбу накормить-напоить Яга неожиданно смиряется, слезает с печи, кланяется низко, кормит, поит, баню топит, спать укладывает. Эти действия связаны с ритуалом посвящения, который существовал у языческих народностей, когда человека принимали в ту или иную общину. Угощение – это способ сделать гостя «своим», так как волшебные тайны нельзя было открывать людям незнакомым или случайным. Даже сама избушка уже своим видом иногда выдает себя за дом еды. Она «пирогом подперта», «блином крыта», что в детских сказках Запада соответствует пряничному домику. Еда, угощение имеет и другое значение в сказках о Бабе-Яге. Это своеобразное приобщение к волшебному миру мертвых. Человеку, желающему пробраться в царство мертвых, предлагается особого рода еда, еда духов. Он должен приобщиться к ней. Подобно тому, как пища живых дает живым физическую силу и бодрость, пища мертвых придает им специфическую, магическую силу. Требуя еды, герой тем самым показывает, что он не боится этой пищи, что он имеет право на нее, что он «свой». Вот почему Яга и смиряется при его требовании дать ему поесть.

Баба Яга в зеркале времени.

Эти семь распространенных заблуждений не случайны, а сформированы детскими книгами, которые читают и перечитывают юные и не совсем юные франкоязычные читатели. Поэтому представляется интересным остановиться на каждой подробно, прослеживая трансформацию образа Бабы Яги, прежде всего, во французской литературе. 

Баба Яга в полный рост, в ступе и с помелом появляется впервые в детской книге в иллюстрациях Ивана Билибина к сказке «Василиса Прекрасная» в 1899 – 1900 году. Билибинская Баба Яга – вполне реальная старуха, но место ей только в лесу, среди сухостоя, замшелых пней, коряг, мухоморов и разной нежити. Волосы у нее, седые и растрепанные, развеваются по ветру. Но при этом она очень «домашняя», понятная и близкая русскому народу, в своем голубом латаном, перелатаном сарафане и розовой кофточке, тоже с заплатками. Разбитая ступа также говорит о крайней бедности Бабы Яги. Подстать своей хозяйке и деревянная избушка на курьих ножках. Правда, и она не лишена некоторого изящества: разноцветные изразцы на окнах, как это было принято в русской деревне, говорят о том, что Баба Яга знавала лучшие времена. Именно с такой Бабой Ягой впервые встречаются русские дети на протяжении вот уже более века. Благодаря открытым границам конца XIX, начала XX века с билибинской Бабой-Ягой познакомился и зарубежный читатель. Именно она послужит в дальнейшем прототипом для многочисленных интерпретаций. Но если с течением времени в России образ Бабы Яги изменился незначительно, то в Западной Европе с каждым годом Баба Яга все менее похожа на свою мифологическую прародительницу.

Бaba Yaga Натали Парен

« Она шла, шла, шла... И, наконец, пришла к дому Бабы Яги ». 

Связь с русской культурой еще прослеживается в сказке «Баба Яга» Роз Селли с рисунками Натали Парен (1932 год). Русская по происхождению, иллюстратор хорошо знала, как выглядят валенки, как надеваются лапти, как завязываются лентой русские косы. У нее русская бабушка обязательно носит платок с узелком под подбородком. Но Баба Яга теперь вряд ли ходит на костяной ноге, хотя это понять трудно, так как обе ноги у нее спрятаны в русские валенки. Новая Баба Яга Натали Парен уже менее похожа на древнерусскую Бабу Ягу: черная длинная юбка и серая кофта пришли на смену сарафану. Избушка бабы Яги тоже сильно изменилась. Нигде: ни из текста, ни из иллюстрации, – не видна лесная, дикая природа Бабы Яги. Вокруг избушки лес превратился в две елочки, а сама избушка больше не избушка, а скорее большой крестьянский дом. Куриные ноги также пропали. Поворачивать героям ее также незачем: дверь избушки находится прямо перед героем или героиней.

Baba Yaga Кристиана Брутена 

Еще более поразительные изменения стали происходить с Бабой Ягой в последующих изданиях. Иллюстрировать сказку, рассказанную Роз Селли, в 1974 году взялся иллюстратор Кристиан Брутен. У него русская изба, где живет падчерица, стала похожа на французский домик XIX века, покрашенный в белый цвет. Отец падчерицы – «русский крестьянин» ходит с тростью, в черных блестящих ботинках, в желтых полосатых брюках, бархатном пиджаке, носит широкополую шляпу с лентой. Баба Яга окончательно теряет русские черты. Она теперь очень помолодела, оделась в голубую кофту навыпуск и зеленую юбку. Валенки исчезли, костяной ноги нет, зато появились черные ботинки или сапоги (за роскошной длинной юбкой не видно, что именно она носит). Избушка Бабы Яги – уже даже не просто крестьянский дом, а деревянный дворец с балконом и с башенкой наверху, где живут вороны. И стоит эта, с позволения сказать, «избушка» в чистом поле, и лежат рядом с ней огромные камни, и растет рядом одинокое сухое дерево. Куриные ноги такую «избушку» вряд ли выдержали бы. А мысль повернуть эту «избушку» «к лесу задом» пришла бы в голову только сумасшедшему доброму молодцу. На полу в этой «избушке» розовый линолеум, русская печь убрана за ненадобностью. А все зелья варятся теперь во французском котле, висящем на большом железном крюке, из сказок Шарля Перро. От традиционно русского в книге осталась лишь православная церковь (неизвестно как попавшая в сказку о Бабе Яге), белая березка, да красный платочек на девочке. Но эти предметы выглядят здесь чужими, служащими лишь для создания русского колорита.

«Baba Yaga и девочка» Кати Арнольд 

« Она шла, шла, шла до тех пор, пока не очутилась возле очень странной избушки. Догадайтесь, кто была сестрой ее мачехи? Баба Яга! Ведьма, которая жила в избушке на курьих ножках»

Если не касаться общего впечатления некоторой странности иллюстраций, то в целом эта книга была попыткой возвратиться к истокам русской народной сказки. Не случайно, что она вышла в период перестройки, когда интерес к российской истории и русским традициям был наиболее высок. Манера исполнения рисунков напоминает русский лубок. Баба Яга носит красный платок в зеленый горошек, красный фартук и красные ботинки. Правда, сама она становится ярко-зеленого цвета, предположительно, чтобы продемонстрировать ее связь с природой, с потусторонним миром или, согласно русскому выражению, «она позеленела от злости». Избушка здесь уменьшается до избушечных размеров и восстанавливает куриные ноги. А русский крестьянин возвращает себе не только русскую окладистую бороду, но и русские штаны и рубашку.

Наджа, Геннадий Спирин, Анн Бюге и Baba Yaga 

С 1995 по 2003 год интерес на Западе к русскому фольклору и к его представителю – Бабе Яге неуклонно растет. Русские художники, такие, как Геннадий Спирин, становятся известны во Франции. Русские сказки, изданные в Германии, доходят до франкоязычного читателя в переводах с ... немецкого и английского языков. В 2003 году издательство Пэр Кастор Фламмарион предпринимает новую попытку в воспроизведении образа Бабы Яги. Правда, иллюстраторы так и не могут определиться в количестве куриных ног жилища Бабы Яги. Так Наджа (издательство Леколь де люазир) сокращает количество куриных ног до одной, а у Геннадия Спирина их становится целых шесть. Избушка Анн Бюге очень напоминает билибинскую избушку Бабы Яги с двумя куриными ногами. Но если русские иллюстраторы достоверны в деталях быта и одежды, то французские иллюстраторы могут легко совмещать несовместимое. Так у Анн Бюге крестьянская печь соседствует с бархатным стулом из средневекового замка, а лапти падчерицы больше похожи на балетные туфельки. Баба Яга у нее напоминает цветастую матрешку, в то время как у Спирина – это пожилая и скромная старуха в лаптях. Даже, несмотря на небольшие погрешности в отображении реалий, видно, что авторы стремились передать атмосферу именно русской народной сказки. В тексте пока еще допускаются только сокращения и упрощения, сюжет и действующие лица остаются неизменными. Но, к сожалению, появляется все больше авторских книг, в которых русские сказки подвергаются таким изменениям, что теряют право называться русскими, и в этом случае использование уже знакомых образов превращается, хотя и невольно, в плагиат. Существенные изменения идут как на уровне образов, так и на уровне повествования. Метаморфозы Бабы Яги в зарубежных книгах продолжаются, она все более теряет русские мифологические черты.

Ведьма трех жаб

«Жила-была ведьма, которую звали Баба Яга. – Ваше безобразие, Вы внушаете настоящий страх! – говорили ей часто ее верные жабы. – Я очень надеюсь, что это так, – отвечала Баба Яга, – ведь в этом мое предназначение». Так начинается сказка про Бабу Ягу в переводе на французский язык с английского языка. Для того чтобы представить, какие же изменения были сделаны в сюжете, приведем коротко ее содержание.

Однажды, посмотрев в свой хрустальный шар, Баба Яга увидела трех девочек: Лапушку, Уродину и Злюку. Она знала, что скоро две девочки выгонят третью из дома. И действительно, в скором времени Уродина и Злюка, чтобы избавиться от Лапушки, послали ее к Бабе Яге за одной из ее жаб, одетой в золотые одежды и украшения. Но, перед тем как отправиться к Бабе Яге, Лапушка положила в карман куклу, которую дала ей перед смертью ее матушка. В темном лесу Баба Яга почувствовала приближение девочки. Взяв свою метлу, котел и трех жаб, она приказала куриным ногам пошевеливаться, и избушка отправилась навстречу Лапушке. «Встретив» девочку, Баба Яга дает ей разные задания: постирать и вымыть посуду, затем очистить мак от земли и т.д. Все задания девочка выполняет с помощью своей куклы. Баба Яга удивляется и, наконец, велит ей приготовить праздничное угощение, приглашая вместе с собой отужинать. Во время еды она интересуется, зачем девочка к ней пожаловала, и как ей удалось выполнить все поручения.

Лапушка рассказывает про куклу, долго колеблется, можно ли сказать про цель своего визита, но, в конце концов, решается: – Я пришла в Вашу избушку, чтобы испугаться, ведь Вы служите именно для этого! Ведьма довольна ответом, она начинает танцевать на столе «сумасшедшую фарандолу». Затем одаривает девочку богатыми подарками. Уродина и Злюка съедаются жабами Бабы Яги. А Лапушка становится хорошей девушкой, ...но, не слишком хорошей.

Итак, внешнее сходство с сюжетом «Василисы Прекрасной» Афанасьева разительное. Даже избушка на курьих ножках сохранена. Но глубинный смысл русской сказки безвозвратно утерян. Баба Яга существует лишь для того, чтобы своим видом внушать страх. Ей прислуживают не мудрый кот и сова, а глупые жабы. Ее избушка больше не стоит на границе двух царств, а униженно бежит навстречу девочке. Баба Яга теперь, как в кабаре, танцует на столе и одаривает подарками не столько за выполненные задания и смекалку, сколько за потворство своей прихоти. Да и девочка еще мала для выполнения сложных испытаний, но науку лести она уже освоила¹⁴. Не случайно, что после общения с Бабой Ягой Лапушка становится хорошей девушкой, ...но, не слишком хорошей. То есть, основная задача сказочной русской Бабы Яги – научить героя уму-разуму – привела к сомнительному результату. Таким образом, это сказка не про Бабу Ягу, а про какую-то другую ведьму - трех жаб.

Babayaga

«У Бабыяги был только один зуб. И видимо по этой причине она стала такой злой... С самого юного возраста приятели потешались над Бабойягой, и никто-никто на свете, даже Папаяга и Мамаяга не могли ее утешить... Для того чтобы потренироваться в людоедстве, Бабаяга съела свою собаку Гавгавягу... »

«Бабаяга» автора Тай-Марк Ле Тана и иллюстратора Ребекки Дотремер – еще один плод безудержного воображения, далекий от русской культуры. Похоже, что автор развлекался, дополняя русское имя собственное – Яга различными вариантами, не зная и не понимая логики чужого языка. Баба Яга – это взрослая женщина, чаще всего – старуха, согласно русской мифологии, у нее не могло быть ни «Мамыяги», ни «Папыяги». Собаку, правда, можно назвать как угодно, но вряд ли русская Баба Яга назвала бы свою собаку такой несвойственной для русского языка кличкой. Ничего общего со славянской мифологией не имеет и один зуб «Бабыяги», и насмешки со стороны друзей, которые послужили поводом для ее превращения в людоедку. Это уже нечто из современной жизни.

События сказки развиваются непредвиденным образом. Падчерица, которую отправляет мачеха в лес за иголкой и ниткой, видит на дороге жабу. «Эта жаба была настолько хорошенькой, что она ее поцеловала»!!! Жаба дает падчерице совет захватить с собой ленту, горшочек масла, две корки сыра¹⁵ и положить все это в сумку. И девочка, с нерусским именем Миетт, отправляется к ведьме с русским именем «Бабаяга». К сожалению, с 2001 года, когда появилась на книжном рынке «Ведьма трех жаб» по 2003 год, (год выхода «Babayaga»), Баба Яга еще больше поглупела и растолстела. От достоинства почтенной, уважаемой старухи русских сказок в «Бабеяге» уже ничего не осталось. Девочка даже замечает, что у «старухи текут по подбородку слюни», то ли от голода, то ли от врожденного кретинизма. Ее жилище уже ничем не напоминает избушку. Это современный комфортабельный дом с вырезанным сердечком на входной двери, в котором французские дети узнают дверь места общего пользования. В этом доме есть ванна, горячая вода и коллекция зубных щеток. Предположим, что в такой форме выражается юмор создателей Бабыяги, но какое отношение это имеет к русской сказке и к русскому фольклору? Не очень понятно, почему в ванне с горячей водой, приготовленной для падчерицы, плавает морковка, картошка и репа. По-видимому, чистоплотная «Бабаяга» собиралась сначала вымыть падчерицу вместе с морковкой, а потом съесть. А может быть, у нее в ванне был налит суп, в котором она собиралась утопить «сырую» девочку. Истинный смысл ванны, заменившей русскую печь, остается темен для непосвященного читателя.

К сожалению, не только «Бабаяга» сильно уступает в интеллектуальном плане русской Бабе Яге, хотя и читает теперь «энциклопедию пороков», умственные способности падчерицы Миетт также оставляют желать лучшего. Она с трудом представляет себе, какой из захваченных предметов нужно бросить черному коту. Она пробует сначала покормить кота лентой, затем маслом и только потом куском ветчины. Точно так же, как в известной басне Крылова «Мартышка и очки», чтобы спастись от «Бабыяги», падчерица исследует все возможные варианты с полотенцем: закручивает вокруг головы, затем вокруг талии и только потом бросает на землю. Остается только добавить: какие Бабы (бабушки), такие и внуки, ничего не поделаешь – преемственность поколений. Погоня «Бабыяги» за падчерицей и счастливый конец сказки известен и, в общем-то, ничем не отличается от классического варианта, видимо фантазия авторов уже иссякла. Что же осталось «русского» в сказке о русской Бабе Яге, кроме узнаваемого сюжета с множеством «вольных» отступлений, да имени злой волшебницы? Ничего¹⁶. Нетрудно догадаться, что прекрасно выполненные иллюстрации также ничего общего с русской культурой и русским бытом не имеют. Или почти ничего: на последней странице на окне у голодной, а потому печальной Бабыяги, Ребекка Дотремер поставила группу матрешек, рядом с шариком, в котором видна миниатюрная Эйфелева башня.

Дикие гуси

« Девочка ускорила шаг. Вдруг она заметила странный бревенчатый дом, покрытый гусиными перьями на четырех куриных ногах. Четыре яйца образовывали ступеньки: воробьиное яйцо, голубиное яйцо, воронье яйцо, последнее огромное было похоже на пингвинье! ...Безмолвно она приоткрыла дверь и увидела страшную ведьму с длинным клювом: Бабу Ягу - деревянную ногу, которая хлопала крыльями над ее маленьким братом.»

Признаться, кроме этого места сказки, ничто не вызывает негативного отношения к тексту Дикие гуси со стороны читателя, хорошо знакомого со сказкой А.Н.Афанасьева Гуси-лебеди. Может быть, только не совсем правильный перевод названия. Ведь помощники Бабы Яги «Гуси-лебеди» – также отражают двойственную природу Бабы Яги. С одной стороны, гуси олицетворяют жестокие силы дикой природы, с другой стороны,– это лебеди: прекрасные и гордые. Таким образом, в двойном имени собственном заложено одновременно и добро, и зло. Гуси-лебеди украли брата девочки, но в другой сказке Афанасьева спасли Ивашку и отнесли его на своих крыльях домой.

Основная сюжетная линия здесь сохранена без изменений, герои те же, даже избушка стоит на куриных ногах. У Бабы Яги одна нога деревянная, что не вполне правильно, но все-таки такая достоверность – большая редкость для авторских адаптаций. Зачем же автор превратил Бабу Ягу в гусыню на костыле, с клювом и крыльями, а из ее избушки сделал нечто вроде курятника с насиженными яйцами, стоящего на куриных ногах в полосатых гольфах? Остается только предположить, что для того, чтобы французские детишки читали о русской Бабе Яге, надо их поразить и шокировать, а заодно шокировать и взрослых, которые привыкли к несколько иному образу злобной старухи. Глядишь, книга будет лучше продаваться, а достоверность и уважительное отношение к источнику, видимо, мало сочетаются с коммерцией. Иллюстратор Изабель Шателяр посчитала, что следует дополнительно «улучшить» текст. На Бабу-Гусыню она надевает семейные белые штаны в красный горошек и устраивает на ее голове прическу в виде двух бараньих рогов. Это чудище уже не внушает ни страха, ни отвращения, ни, тем более, уважения. Не пробуждает оно в читателе и чувства юмора, только недоумение разной степени интенсивности. И все-таки такой «нерусский» образ Бабы Яги сильно смущает художницу, и она добавляет в сказку «русские» черты, основываясь на своем «знании» России. В ее пылающем мозгу, прежде всего, всплывает, как это ни странно, Октябрьская революция и советско-сталинская эпоха: красные платки колхозниц, пятиконечные звезды, кепки и черные(?) очки комиссаров. Всем этими атрибутами иллюстратор щедро награждает ... гусей. При этом каждому гусю выдается порядковый номер, что, наверное, должно вызывать в памяти сталинские застенки и лагеря. Но чтобы ребенок, не знакомый с такими ужасами «российской мифологии», спал без кошмаров, каждый гусь снабжен различного цвета трусами в горошек и черной майкой. Печь также получила свой порядковый номер из 16 цифр, напоминающий шифровку КГБ; каждому дереву в темном лесу и яйцу возле избушки тоже полагается быть номерным. Таким образом, иллюстратор посчитал, что добавил достаточно «русского колорита», и вволю отдался своей любви к французским бело-красным полосатым гольфам, надев их на все что попалось под руку: куриные ноги избушки, деревянную ногу Бабы Яги, девочку и ее родителей.

После такого полета фантазии в книге, как-то выглядит неуместно напомнить авторам, что «Баба Яга» – это русская, а не советская сказка. Она неразрывно связана с российской мифологией, которую французским авторам и издателям, обратившимся к Афанасьеву, следовало знать хотя бы «вчерне». А также напомнить то, что, к сожалению, юмором и иронией нельзя прикрыть плохой вкус и невежество.

***

После всего выше перечисленного, хочется верить, что франкоязычные дети впервые откроют для себя красоту русской народной сказки с Натали Парен, Иваном Билибиным, Геннадием Спириным или Анн Бюге. В противном случае, трудно предположить, что современный ребенок будет с интересом и почтением относиться к чужой культуре. Один раз, составив ложное представление о чем-либо, будет трудно в последствии избавиться от стереотипов. Прочно закрепившись в юном возрасте, они будут диктовать условия издателям и, в целом, книжному рынку. Изучение русской культуры, следование ее законам, бережное к ней отношение будет принято только в узком кругу профессионалов, массовый же читатель так и будет думать, что у русской Бабы Яги трусы в горошек, и она пускает слюни. И неудивительно, что в представлении франкоязычного обывателя русский народ будет расцениваться как недалекий, если он сочинял и любил подобные сказки. Публикуя интерпретации народных сказок, не соответствующих ни логике, ни здравому смыслу другой культуры, французский издатель берет на себя ответственность за формирование искаженной картины мира. Но тогда не честнее ли полностью отказаться от всех заимствованных атрибутов, имен и сюжетов и создать нечто новое и свое? К сожалению, коммерческая выгода и моральные принципы плохо уживаются даже в такой области, как культура: ведь Баба Яга, даже если она Бабой Ягой на самом деле уже не является, будет продаваться лучше, чем другая, никому не известная ведьма.

Издатели могут возразить, что даже в России тексты русских сказок нет смысла печатать на старославянском языке с черно-белыми иллюстрациями. Баба Яга должна быть современна, а значит, понятна и близка читателю, даже если этот читатель знает о русской культуре понаслышке. Ироническое отношение к героям – также часть современного прочтения русского фольклора. Все это так, но задача книги, как части культуры, не опускаться до уровня знаний читателя, а поднимать этот уровень. Даже развлекая, можно передавать ценную информацию и воспитывать художественный вкус.

Можно ли сочетать коммерческую привлекательность и историческую достоверность чужой культуры? Где лежит та граница, за которой художественный вымысел превращается в ложь, а ирония оборачивается злой насмешкой? Какие знания можно считать достаточными, чтобы иметь моральное право называться проводником в мир культурных ценностей другого народа? Задаются ли такими вопросами французские издатели или они строго следуют принципу русской Бабы Яги: не всякий вопрос к добру ведет – много будем знать, скоро состаримся.

И последнее: хорошо, когда Баба Яга знает иностранные языки, но «по своему мифологическому статусу» ей все-таки следует говорить на них хотя бы с небольшим «русским акцентом».

Комментарии

Комментарий

---

bereza188.123.241.22
Это чрезвычайно интересно!

---

Диана92.255.231.193
Слышали звон, но не знают, где он